Славянский мир

Февраль недаром слывет с древних времен самым капризным месяцем года с переменчивой погодой. Обычно начинается как «лютовей» и «сечень» – так называли его на Руси за лютые морозы и сильные ветры, а заканчивается «бокогреем» – первым, робким пока теплом солнца.

О позитивном воздействии холода слышали многие. Немало и тех, кто убедился в этом на личном опыте. Холод не просто укрепляет организм, делает его стойким и выносливым, но еще и воспитывает волю, решимость, оптимизм и целеустремленность.

Еще недавно в каждой деревне были специальные люди - живодеры, услугами которых пользовались в тех случаях, когда нужно было заколоть, зарезать, забить домашних животных и птиц. Сельский человек, живя бок о бок со своей скотиной (со временем человек оскотинился, а животные облагородились), так к ней привыкает, что она становится для него родной. Неудивительно, что не каждый сможет поднять руку с ножом или топором на курицу, гуся, кролика, свинью.

Землю как планету, а также как место и способ существования, можно без преувеличения назвать колыбелью человечества. А к колыбели, по основополагающему определению, можно относиться единственно возможным способом - с благоговением и любовью, заботой и ответственностью.

 Уважаемые читатели! Дорогие дновцы!

От мороза кованые стяжки нашего сундука легенд и преданий покрылись искристым инеем и крышку его «прихватило». Но приложив усилия, мы открываем ее и погружаемся в мир волшебства и чудес. В его глубине видим запорошенные снегом горы. Но что это катится с них кубарем? И лишь приглядевшись, среди снежной целины различаем зайцев­беляков, резво забегающих на гору и, словно малые дети, скатывающихся пушистыми клубками вниз. Не спеша по направлению к горе идут две, едва заметные в сумерках, фигуры. Они приближаются и до нас доносятся звуки слегка хриплого, но приятного голоса:

 Конечно, мы все взрослые и серьезные люди и не верим в Деда Мороза, «письмам счастья» и обещаниям похудеть за неделю, не переставая есть жареную картошку на ночь. Но раз в году в каждом из нас где-то глубоко-глубоко зарождается надежда на то, что чудеса все же происходят, и обязательно под Новый год. На самом деле, чудеса, конечно же, случаются. И, как ни банально это звучит: главное – верить! У каждого в жизни есть право на Сказку.

После октябрьского путешествия, когда я объехал большую часть районов Псковской области, мне оставалось проехать по южным районам и городам Беларуси. Маршрут я наметил такой: Пушкинские Горы, Опочка, Идрица, Пустошка, Невель, Велиж, Витебск, Могилев, Бобруйск, Минск, Лепель, Полоцк, Себеж, Пушкинские Горы (через Опочку, Пустошку или Новоржев - в зависимости от обстоятельств). Протяженность около 1300 км. Интересно, что как и в октябре, почти все дни путешествия ветер был встречным. Ничего не оставалось как признать тот факт, что таким образом сама природа испытывала меня на прочность, словно готовя к еще более трудным испытаниям. Замечу, что и это ноябрьское путешествие было отнюдь не развлекательной прогулкой. Из 13 суток пути ехать пришлось 10 полных дней и 7 столь же полных ночей, то есть каждый заезд продолжался более 12 часов. Причем из-за сплошных туч ночи были преимущественно непроглядно черными. Ехать в такой темноте с небольшой фарой на руле в течение 12 и более часов - уже нечто экстремальное, особенно если учесть, что двигаться приходилось по автомагистралям.

Настало воскресенье 17 ноября, - пятый день путешествия. С утра поиграл с детьми и занялся сборами в дорогу. Заботливая рука хранительницы секир и топоров коснулась батистовым платочком моего велосипеда на удачу в пути, прозвучали слова прощания и я взял курс на Минск. Впервые ветер дул в спину! Удивительно и легко было ехать днем. Не верилось, что этой же дорогой и местностью я пробирался ночью! Сейчас взору открывались ухоженные поля, лесные дали, жилые и производственные строения, свидетельствующие о полноте жизни.

     Хотя и просыпался с периодом в час от холода, но выспался и встал рано из-за окутавшего место моего ночлега молочного тумана. Подумал о том, что пора завершать стадию существования древнего человека, еще не открывшего огонь. Ведь я ни разу не развел костер ни в октябре, ни теперь - за неделю ноябрьского путешествия. Все как-то времени не было на это. В октябре предполагал сварить кашу по-суворовски, но мой котелок и крупа так и остались не востребованными. В это путешествие отправился без котелка и крупы, но спички взял. Быстро набрал сухих сосновых и еловых веток и вскоре мой костер весело заполыхал, радуя и согревая меня. Достал хлеб и колбасу - ту самую, лучшую в мире Тирольскую из Бобруйска - и, нанизав их на сухую заостренную ветку, стал поджаривать на огне.